Мы попросили рассказать о тех событиях ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС, жителя нашего города Привалова Андрея Михайловича:

«Родился я  в городе Калтане в 1961 году. Родители мои Привалов Михаил Андронович и Привалова Людмила Федоровна работали на Южно -Кузбасской ГРЭС.

Учился в школе №18, закончил 10-ый класс в школе №14. Три года проучился в медицинском институте. Был призван в армию в Читинский полк ПВО. По прибытии в часть был направлен на полгода в «учебку», получил специальность химик-дезинфектор. Два года служил на должности начхимдивизиона.

Отслужив, решил сначала поработать и устроился  на шахту «Алардинская». Закончил ГПТУ №60 г. Осинники по профессии  горнорабочий очистного забоя. Получил первую заработную плату в размере 368 рублей, и это повлияло на мою дальнейшую жизнь, т.е. учиться дальше я не стал. Молодой, здоровье позволяло работать в шахте, да и деньги платили не плохие. Отец, работая старшим мастером электрического цеха получал 180 рублей и даже не поверил, когда я принес такую зарплату.

Женился на девушке, которая дождалась меня из армии, родился ребенок.

На дворе февраль 1987года. Работаю в первую смену, подходит горный мастер и говорит, что меня срочно вызывают «на гора». Я разволновался, может что случилось с родными, но он меня успокоил. В отделе кадров мне вручили повестку, явиться на следующий день до 12 часов в Осинниковский горвоенкомат. Причем   в повестке была одна оговорка «обязательно взять из дома паспорт и военный билет».

В горвоенкомат прибыло около 14 человек. Из них отобрали   12 человек и вручили повестки о явке на следующий день в горвоенкомат для отправки в город Кемерово и предупредили о том, чтобы повестки были отданы на предприятие.

В автобусе ехали весело, я самый младший, мне было 26 лет.

В областном военкомате находилось более 300 человек, говорили что надо пройти какую-то медкомиссию. Мы были там около четырех часов. Военком в звании полковника начал называть фамилии. Из Калтана- 3 человека, из Осинников- 3 человека, остальные из других городов. Сформировалась группа всего из 36 человек. Остальных отпустили домой, но предупредили, что их непросто вызывали, теперь они находятся в резерве.

Когда все разъехались, вышел военком и стал спрашивать, что мы знаем о Чернобыле, и сказал о том, что военная часть от Сибирского  военного округа затребовала специальности, по которым нас и отобрали.

 Нас отвезли в Кемеровское училище связи, где накормили, переодели в афганскую форму, переобули в бердцы.

 Утром выдали сухой паек. Среди нас был солидный мужчина, скорее всего руководящий работник, и у него была расшифровка всех консервов. Мы читали расшифровку и самое ценное- тушенку, оставили себе, а остальные консервы отдали молодым курсантам училища.

Нашу группу посадили в автобус, сопровождал нас старший лейтенант из областного горвоенкомата, и повезли в город Новосибирск. В аэропорту Толмачево к нам присоединилась группа из Новосибирска около 25 человек. Приземлился на дозаправку борт «Хабаровск-Киев». Люди вышли из самолета, а нашу группу без досмотра, хотя у нас были консервы, посадили в самолет. Люди возмущаются, почему их не пускают, ведь они летели на этом самолете…

Прилетели в аэропорт Борисполь города Киева. Нас никто не встречал, посадили в автобус (вышла небольшая нестыковка), и повезли в Белую Церковь, не понятно зачем, но вскоре вернули. Но я, был восхищен увиденным, ведь еще недавно вышел из шахты, и вот я в Киеве, городе с населением около 3 миллионов человек!

Приехали в «зону». Зона это сама Чернобыльская АЭС и два города: Чернобыль и Припять. Город Чернобыль выглядел, как город Осинники, такие же 5-ти этажные дома.. Город Припять- энергетический городок, внешне похожий на Калтан. Брошенные города, опечатанные подъезды домов, яблоневые сады… На это было дико смотреть… В «зону» попадала станция и 30 километровая зона отчуждения. Зона охранялась войсками.

Наша группа оказалась в Сибирской части. Квартировали в небольшом поселке Черемошня, в котором была полностью развернута войсковая часть    по штату военного времени. Жили в вагончиках, столовая, клуб, везде военный порядок. Полк насчитывал более 4 тысяч человек и все ребята из Сибири, из разных городов Омск, Иркутск, Красноярск. Офицеры, прошедшие Афганистан, шутили, что вот с такими ребятами можно служить, так как все взрослые люди. Мальчишек срочной службы среди нас не было.

Сразу выдали накопитель для жизненных нужд, пока находишься в зоне. В полку у меня было 4,5 рентгена.

 Первая поездка в зону : подняли по тревоге, находились недалеко от станции, но ее не видели. Подходили баты (артиллерийские тягачи) и с корнем выдирали солидные деревья. А мы их грузили. Таким способом убирали сгоревший рыжий лес в сосновом бору. Нам пояснили, что ничего не сжигается, все увозят в могильники, которые затем заливают бетоном.

Второе место работы по ликвидации аварии – неделю заливали бетонную площадку под немецкий кран (народу было, как мурашей). Слой бетона, армированный, около 10 метров толщиной, заливали непрерывно днем и ночью.

 Кран просто с феноменальной грузоподъемностью 1200 тонн. У крана прикреплены противовесы (один противовес, для сравнения, размером с колесо от «Белаза»), которых насчитали около шестидесяти! Таких кранов было два. Крыша саркофага уже была, но считалась временной, и потом этими кранами  ставили крышу.

Техника присутствовала там самая современная. Так «Кразы», на которых перевозили бетон, разгонялись до 250км в час! Какие мощные двигатели стояли на этих машинах! «Кразы» между собой называли «партизанами». Но и они долго не выдерживали, раза 3-4 побывав в «зоне»,  начинали фонить и их конфисковывали. При отъезде домой  мы видели целые поля такой отработанной  техники.

Наш Сибирский полк направляли на работу в основном на крышу третьего и четвертого реакторов, самую высшую точку радиации. То место, где возвышается труба (воздуховод-вытяжка) рядом находятся два реактора 3-ий и 4-ый (аварийный). Между ними огромный машинный зал. Длина машинного зала около 2-х км. Там стояли 2 машины «миллионники». Иначе говоря: реактор- машина-реактор-машина. 

До Чернобыльской АЭС добирались на 3-х машинах. Выезжали из части на чистой машине, затем пересаживались на машину средней степени грязности, и непосредственно перед станцией за 5-6 км, пересаживались в третью машину. Все пересадки происходили под контролем военных, по спецпропускам. На станцию двигались целые колонны машин. 

   На станции нас делили на десятки. Девять человек и старший офицер, который получал наряд на работу и руководил нами. Переодевали в  новую армейскую одежду, а свою оставляли в кабинках. Нам вручали специальные дозиметры, которые выглядели примерно, как шариковая ручка, строго номерные и под роспись. В марте было еще прохладно, один дозиметр обычно за обшлаг, второй в карман, третий- во внутренний карман. Затем заводили в мониторный зал, где очень подробно рассказывали, что это твоя лопата, это твой веник. И на скоростных французских лифтах поднимали в «небеса», то есть на крышу машинного зала.

Поднимались на крышу и все,- время пошло. Мы должны были находиться там не более 30-40 секунд. Крышу машинного зала до нас никто не убирал. Наша работа заключалась в том, что один держал мешок под мусор, а другой веником сметал в него кусочки графита. Степень защиты-маска на лице. Степени защиты конечно были, но они весили более 100кг. Привозили японских роботов, но проходило примерно два-три дня, и мы видели их брошенными.

И вот прошли секунды, нам кричат, чтобы мы все бросали. И мы буквально летели с крыши, никаких заминок не было. В лифт, и спускались вниз. Нам давали какое-то время отдышаться, попить сок, воды и затем шли на «отстрел». Офицер сверял номера дозиметров и забирал их. Если у него высвечивало больше 0,5 рентгена, то ты свободен. Возвращаясь с крыши машинного зала обычно было больше 0,57-0,6 рентгена. Шли, мылись, переодевались, одежду в которой работали упаковывали в мешки, садились в машину и в часть.

 

С нами беседовал академик Евгений Павлович Велехов,который возглавлял знаменитый Курчатовский Центр, главный атомщик. Услышав, что прибыл Сибирский полк, он захотел с нами встретиться, сказав, что там настоящие мужики! Велехов Е.П. ответил на все вопросы, которые мы ему задавали и про 4-ый аварийный блок, который проработал всего 2 года и считался не принятым в эксплуатацию. 

Принятым в эксплуатацию считается реактор, когда полностью заряжено ядерное топливо. Реактор надо было остановить на загрузку ядерным топливом. Для этого надо было потихоньку снижать параметры, он должен работать на холостых режимах и останавливать его надо было полгода! Умные головы написали несколько диссертаций и доказали, что остановить реактор возможно в течении 2-3 месяцев.

В результате произошла авария. Реактор вышел из-под контроля человека! Все электронные системы, все компьютеры дали сбой, и реактор на короткий промежуток времени завис, люди не вмешались, и реактор начал разгон. Автоматика уже была отключена.  Реактор нагрелся (охлаждение было уже отключено). Температура во внутреннем корпусе реактора доходила, по словам академика Велехова Е.П., до 20 тысяч градусов Цельсия.

Начало гореть кабельное хозяйство, накопились газы и это рвануло! Рвануло, это был не ядерный взрыв. Люди увидели над реактором бирюзовое свечение.

В 4-ом реакторе находилось 32 кг радиоактивных элементов, небольшое количество топлива и тяжелая вода, которая участвует в охлаждении реактора. Все эти 32 кг испарились!»

Привалов А.М. в заключение своего рассказа сказал о том, что самое страшное в радиации - она действует на организм человека незаметно. Но люди, выполняющие работы по устранению аварии, об этом не знали. Дело в том, что любой металл (начиная с алюминия), даже наручные часы, при любой дозе облучения начинают излучать радиацию. Само пребывание в Чернобыле - уже опасно для жизни!

На Чернобыльской АЭС Привалов А.М. выполнял работы по ликвидации аварии, с февраля по май 1987года.

 В основном люди, ликвидировавшие аварию, находились по полгода. Андрей Михайлович вернулся домой раньше названного срока по причине того, что доза радиации, полученная им,  была предельной. 

Андрей Михайлович сильно мучился головными болями. Если раньше он не замечал солнечных лучей, то после возвращения из Чернобыля не мог обходиться без головного убора, особенно летом.

 С теплотой отозвался о военкоме Осинниковского горвоенкомата, благодаря которому, на шахте сразу, по возвращении домой, предоставили один месяц отдыха и очередной отпуск, независимо от графика отпусков. Андрею Михайловичу не было никаких выплат за ликвидацию аварии, но позднее, получив справку из горвоенкомата, ему выплатили неплохую сумму.

 На шахте «Алардинская» Андрей Михайлович отработал 32года, из них 28 лет в «лаве».

За ликвидаторами последствий радиационных аварий, закрепилось такое понятие как «чернобыльцы».

 Наш калтанский «чернобылец» Привалов Андрей Михайлович находится на пенсии. Пользуется льготами, которые установлены Федеральным Законом.

Каждый год ему предоставляется путевка на санаторно-курортное лечение города Кисловодска.

Андрей Михайлович рассказывал об участии в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС  живо, без заминок, интересно. Представлялось, что это было какое-то невероятное время, но это была не сказка. Там была война с невидимым глазу врагом.

Привалов Андрей Михайлович  заслуженно награжден орденом Мужества.

Состоит в Союзе «Чернобыль».